Если вы хотите лучше научиться любви, вам надо начать с друга, которого вы ненавидите
Сначало ничего не было. В саду, где хозяйствовала моя покойная мачеха, нестройными рядами торчали отовсюду всякие разные кусты, с виднеющейся несмелой попыткой посадить розы. Я трудился над этим садом практически всю осень, а потом вновь нахлынувшую весну. И тогда-то они зацвели.
Всё потом было проще. Технология, проверенная опытом, внимание и забота с лихвой себя окупали: цветы распускались, буянили своими алыми лепестками, торчали как грозди тщеславия. И я цвел.
Но недавно рано утром сад на части разрывал ветер. Перед тем, как выпала роса, перед самым туманом всё вдруг затихло. И я остался посреди переломаных ветвей совершенно один, в старом комбинезоне и жалким рваным куском полиэтилена, которым я хотел укрыть целых 16 метров живой изгороди. Конечно, это была агония, поэтому я сел подбирать рассыпанные бутоны и ветви, чтобы они дожили свой срок уже в доме. Было около пяти утра. Я слышал, как этот бездельник ветер еще шляется где-то в районе крыш, пытаясь оторвать форточку слухового окна, но в саду не было ни намека на его присутствие. Сад дышал. Его дыхание быстро превращалось в плотное белое облако, от которого намокала одежда. Пока я перевязывал ветви и ставил подпоры, уже совсем рассвело. От холода колотило всё тело. Работы оставалось совсем немного. В комнате зажгли свет. Моя супруга, с которой мы уже довольно долго не спим в одной комнате и почти не разговариваем, проснулась и закрыла окно, взглянув на сад и на меня. Было почему-то досадно, что она решит, будто эта охапка сломанных цветов, этот порушеный сад - для неё.
Я вошел в кустарник и, присев на колено, скрылся от её глаз, чтобы заодно взрхлить прибитую влагой почву. Стало почему-то очень досадно за все те перемены, которые так необратимо случились с нами. Моя дочь уже бегает и говорит, но следа от тех чувств, что связывали меня с женой, не осталось вовсе.
Всё к низбежному. Любой ветер способен сломать сад. Сад, который я вырастил. Если так будет нужно - и об этом я теперь думаю каждый день - смогу ли я сломать те остатки жизни, которые я так упорно строил, ради которыми пожертвовал и друзьями, и собой, и людьми, которые были мне дороги...
Всё потом было проще. Технология, проверенная опытом, внимание и забота с лихвой себя окупали: цветы распускались, буянили своими алыми лепестками, торчали как грозди тщеславия. И я цвел.
Но недавно рано утром сад на части разрывал ветер. Перед тем, как выпала роса, перед самым туманом всё вдруг затихло. И я остался посреди переломаных ветвей совершенно один, в старом комбинезоне и жалким рваным куском полиэтилена, которым я хотел укрыть целых 16 метров живой изгороди. Конечно, это была агония, поэтому я сел подбирать рассыпанные бутоны и ветви, чтобы они дожили свой срок уже в доме. Было около пяти утра. Я слышал, как этот бездельник ветер еще шляется где-то в районе крыш, пытаясь оторвать форточку слухового окна, но в саду не было ни намека на его присутствие. Сад дышал. Его дыхание быстро превращалось в плотное белое облако, от которого намокала одежда. Пока я перевязывал ветви и ставил подпоры, уже совсем рассвело. От холода колотило всё тело. Работы оставалось совсем немного. В комнате зажгли свет. Моя супруга, с которой мы уже довольно долго не спим в одной комнате и почти не разговариваем, проснулась и закрыла окно, взглянув на сад и на меня. Было почему-то досадно, что она решит, будто эта охапка сломанных цветов, этот порушеный сад - для неё.
Я вошел в кустарник и, присев на колено, скрылся от её глаз, чтобы заодно взрхлить прибитую влагой почву. Стало почему-то очень досадно за все те перемены, которые так необратимо случились с нами. Моя дочь уже бегает и говорит, но следа от тех чувств, что связывали меня с женой, не осталось вовсе.
Всё к низбежному. Любой ветер способен сломать сад. Сад, который я вырастил. Если так будет нужно - и об этом я теперь думаю каждый день - смогу ли я сломать те остатки жизни, которые я так упорно строил, ради которыми пожертвовал и друзьями, и собой, и людьми, которые были мне дороги...